#Россия_16_17вв@zloi_moscovit
"Пьянствующе, пляшуще и в бубны бьюще" - война церковников и скоморохов в XVII веке
XVII в. Это время — роковое для скоморохов, время жесточайших гонений на них, кульминация репрессий, когда светская и духовная власть соединились в одном мощном противоскоморошьем ударе, пришедшемся на самую середину века (указ 1648 г.)... Вот ряд исторических документов неспокойного XVII в.
В 1636 г. несколько нижегородских попов отправили на имя патриарха Иоасафа челобитную с описанием народных празднеств и игрищ, являющихся, по мнению духовенства, богопротивными и богомерзкими. Челобитчики просили извести эти безобразия. Рассадником неугодных богу действ, по сообщению попов, явился Печерский монастырь:
«Медветчики с медведи и плясовыми псицами, а скомороси и игрецы с личинами и с позорными блудными орудии, з бубнами и с сурнами и со всякими сатанинскими блудными прелестями, и злые государь прелести бесовския деюще, пьянствующе, пляшуще и в бубны бьюще в сурны ревуще и в личинах хадяще, и срамныя в руках носяще, и ина неподобная деюще».
Неизвестно, была ли послана патриаршая «память» в Нижний Новгород, но совершенно неожиданно в сочинении Адама Олеария, относящемся к этому же времени, мы находим свидетельство о волне повальных обысков в домах москвичей на предмет выявления «бесовских гудебных сосудов» — музыкальных инструментов — и их уничтожения. Олеарий, секретарь голштинского посольства, трижды в 30-е годы XVII в. побывавший в Московии, так писал об этом:
«В домах, особенно во время своих пиршеств, русские любят музыку. Но так как ею стали злоупотреблять, распевая под музыку в кабаках, корчмах и везде на улицах всякого рода срамные песни, то нынешний патриарх два года тому назад сперва строго воспретил существование таких кабачьих музыкантов и инструменты их, какие попадутся на улицах, приказывал тут же разбивать и уничтожать, а потом и вообще запретил русским всякого рода инструментальную музыку, приказав в домах везде отобрать музыкальные инструменты, которые и вывезены были... на пяти возах за Москву реку и там сожжены».
Можно составить целый список челобитных и государевых указов, которые должны были укрепить пошатнувшуюся нравственность русских людей всех сословий. Но о каких массовых запретах национальных празднеств могла идти речь, если их поощряли высшие духовные лица, и не только поощряли, но и сами участвовали в них.
Знаменитый монах Иван Неронов, известный своей борьбой со скоморохами, в 30-е годы XVII в. попал на игрище, устроенное в доме самого вологодского архиерея. Ретивый монах, пытавшийся помешать празднеству, был избит его участниками до полусмерти и выброшен на улицу.
Исследователи скоморошества очень точно подметили связь между обострением классовой борьбы и появлением документов с упоминанием скоморохов. Видимо, народные волнения оказывались благодатной почвой, на которой расцветало искусство скоморохов.
1648 г. — кульминация борьбы светской и духовной власти со скоморохами. Именно в этом году произошло знаменитое Московское восстание, громким эхом отозвавшееся на севере (города Соли Вычегодская, Великий Устюг, Чердынь, Соли Камская), юге (Козлов, Воронеж, Курск, Чугуев) и в Сибири (Нарым и Томск). Восстание вспыхнуло в июне, а с октября по декабрь шла рассылка особо строгих царских указов.
В декабре 1648 г. белгородскому воеводе Тимофею Бутурлину была «писана» пространная грамота с подробным перечнем творящихся в городе и уезде «безобразий» (безобразий — с государевой точки зрения). В чем они состояли? Грамота обстоятельно отвечает на этот вопрос:
«Ведомо нам (царю Алексею Михайловичу) учинилось, что... умножилось в людях во всяких пьянство, и всякое мятежное бесовское действо, глумление, и скоморошество со всякими бесовскими играми... Многие люди... прелесником и скоморохом последствуют, на безчинное их прелщение сходятся по вечерам, и во всеношных позорищах на улицах и на полях, и богомерских скверных песней, и всяких бесовских игр слушают, мужесково и женсково полу и до сущих младенцев, и на кулашных боях меж собою драку делают, и на качелях колышутся вкруг, и на веревках...
Сходятся многие люди мужесково и женсково полу по зорям, и в ночи чародействуют, с солнечного всхода перваго дни луны смотрят, и в громное громление на реках и в озерах купаются, чают себе от того здравия, и с серебра умываются, и медведи водят, и с собаками пляшут, зернью и карты, и шахматы, и лодыгами играют, и безчинное скакание и плесание, и поют бесовския песни, жонки и девки на досках скачут... клички бесовские кличут — коледу, и таусен, и плугу, и многие человецы неразумием веруют в сон, и встречу, и в полаз, и во птичей град, и загадки загадывают, и сказки сказывают небылные... накладывают на себя личины и платье скоморошеское, и меж себя нарядя бесовскую кобылу водят».
Это, так сказать, констатирующая часть грамоты. А вот и постановляющая:
«А где объявятся домры, и сурны, и гудки, и гусли, и хари, и всякие гуденные бесовские сосуды, и тыб те бесовские велел вынимать и, изломав те бесовские игры, велел жечь. А которые люди от того ото всего богомерского дела не отстанут и учнут впредь такова богомерскаго дела держаться... выб тех велели бить батоги... а объявятся в такой вине в третие и в четвертые, и тех, по нашему указу, велено ссылать в Украйные городы за опалу».
В конце грамоты содержится прямая угроза самому воеводе: «А только ты по сему нашему указу делать не станеш, и тебе быть от нас в великой опале».
Такие же грамоты, некоторые слово в слово, были посланы в города Дмитров, Бежецкий Верх, Кострому, Галич, Солигалич, Вязьму и Тобольск.
Спустя девять лет, в 1657 г., была обнародована «память» ростовского митрополита Ионы о запрещении скоморохам и медвежьим «поводчикам» промышлять играми в Устюжском и Сольвычегодском уездах — один из последних актов, связанных с преследованием и полным запрещением скоморошества на Руси:
«Лета 7166 (1657) октября в 23 день... велено на Устюге на посаде и в Устюжском уезде учинить заказ крепкой, чтоб отнюдь скомрахов и медвежьих поводчиков не было, и в гусли б, п домры, и в сурны, и в волынки, и во всякие бесовские игры не играли, и песней сатанинских не пели, и мирских людей не соблажняли; а буде такие люди впредь объявятся и указу сего святительского не послушают... а ему (т. е. митрополиту Ионе) про то ведомо учинится, и тем людем и скомрахом и медвижьим поводчикам быть от него святителя в великом смирении и наказании без пощады и во отлучении от церкви Божий».
Самый последний документ — «Патриарший указ от 24 декабря 7193 года о запрещении чинить игрища в навечери рождества Христова также и в продолжении святок» — написан в 1684 г. специально для Москвы и содержит перечень рождественских и святочных обрядов и игр, подлежащих безусловному запрету...
Встает вопрос: чем в самом деле прогневили скоморохи христианскую церковь? Казалось бы, что тут худого: ходят по деревням, селам и городам веселые люди, развлекают, потешают трудовой народ песнями да прибаутками, танцующими медведями и собачками, разыгрывают кукольные спектакли, пляшут, пиликают на гудках. Почему же духовенство столь немилостиво к скоморохам?
Вся история скоморошества в христианской Руси есть отрицание его православной церковью, потому что скоморохи — явление куда более древнее, чем христианство, пришедшее сюда в 988 г. Скоморохи — эхо древнейших, языческих культов славян.
Сейчас уже доказано, что со времени принятия христианства Русь, по крайней мере в течение нескольких веков, пребывала в состоянии двоеверия. Известно, например, что в Смоленске христианство установилось только в 1013 г., в Муроме и того позже. В «Житии Авраамия Ростовского» читаем, что языческий идол стоял в Чудском конце в Ростове в XI в. Даже в XVII в. пережитки язычества беспокоили духовенство. Известно также, что они существовали в религиозном сознании людей вплоть до XX в.
Более половины всех свидетельств о скоморохах связано с искоренением язычества. С гневом писал о скоморохах Нестор. Буквально клеймит их «Поучение о казнях божиих», включенное в «Повесть временных лет»:
«Но этими и другими способами вводит в обман дьявол, всякими хитростями отвращая нас от бога, трубами и скоморохами, гуслями и русалиями. Видим ведь игрища утоптанные, с такими толпами людей на них, что они давят друг друга, являя зрелище бесом задуманного действа, — а церкви стоят пусты; когда же приходит время молитвы, мало людей оказывается в церкви».
Вот в чем, стало быть, дело: «а церкви стоят пусты». Этот лейтмотив проходит красной нитью через все порицающие скоморохов документы. Мысль церковников предельно ясна: тот, кто верит в бога, — ходит в церковь, следовательно, живет по-христиански — никогда не ворвется во двор князя, не разграбит его добро, не перебьет слуг, не посадит на княжение своего избранника. Именно это красноречиво подкрепляет высказанное выше соображение о связи «волны» противоскоморошьих указов с народными волнениями.
Что же вменялось в обязанность «добрым христианам», какой образ жизни предлагался?
«Аще хощеши прохладитися, изыди на предверия храмины твоея и виждь: небо, солнце, луну, звезды, облака ови высоци, овиже нижайше, и в сих прохлажайся...
Аще хощеши еще прохладитися, изыди на двор твой, и обойди кругом храмины твоея, сице же и другую и прочая, такоже и двор твой...
Или аще достало ти есть, изыди на поле сел твоих и вижь нивы твоя, умножающа плоды ово пшеницею, ово ячьмень и прочая, и траву зеленеющуся, и цветы красныя, горы же и холми, и удолия и езера, и источники, и рекы и сими прохлажайся...».
Нет, не по душе было русскому человеку это пресное времяпрепровождение, это любование «хороминами», которых у него не было, цветами и луной. Ему были нужны деятельные, причем коллективные развлечения, разнообразные, терпкие, красочные, как сама жизнь. Ничего нет удивительного, что все на Руси — от мала до велика — любили скоморохов, защищали и укрывали их. Даже высокопоставленные светские лица и цари нередко вступали в борьбу, открытую или тайную, с духовенством, оберегая скоморохов от слишком рьяных последователей христианского смирения. Да и сами «веселые», будучи не робкого десятка, умели постоять за себя.
Мы уже упоминали Ивана Неронова, наиболее целеустремленного борца со скоморохами, будущего зачинателя раскола. Его вологодские «подвиги» — не единственные. В Нижнем Новгороде, куда молодого проповедника забросила судьба, «Иоанн в вечер позден и в полунощи хождаше по стогнам града, и сражахуся с бесовскими слугами, и повелеваше учеником своим орудия игр бесовских разбивати и сокрушати. И тако сражающиеся, многи раны от скомрахов, бесовских слуг, приемляше Иоанн и ученики его, и носяще страдание на теле своем, яко некий дар, с радостию, кровию обагрени, ели живы в дом возвращахуся». Ревнитель христианского смирения настолько надоел нижегородскому воеводе Федору Шереметеву, что тот однажды велел привести его в съезжую избу «и жезлием бити по обнаженным ногама», потом посадил в тюрьму, а «на выю и на нозе» одел цепи.
Другой церковный деятель — протопоп Аввакум, бывший, кстати, последователем и, если можно так выразиться, учеником Неронова, в своем «Житии» рассказал, как он «по Христе ревнуя», сцепился однажды с группой странствующих скоморохов, разогнал их, причем «и хари и бубны изломал на поле один у многих и медведей двух великих отнял — одного ушиб и паки ожил, а другова отпустил в поле». Каково же было изумление Аввакума, когда его вместо одобрения и награды «Василий Петрович Шереметев пловучи Волгою в Казань на воеводство взяв на судно и браня много... велел... бросить в Волгу...»
Настоящая война!
А в 1674 г. в Волхове возникло целое судебное дело по обвинению воеводы Петра Елагина митрополитом Сарским Павлом во вмешательстве в духовные дела. евода, по словам митрополита, грозно допрашивал в приказной избе священников, не позволял им мешать проведению народных игр и кулачных боев, называл попов и игумнов не иначе, как бунтовщиками и блудниками, и сам поощрял народные празднества и участвовал в них. Иногда скоморохи, доведенные до отчаяния притеснением, а нередко и прямым грабежом властей, жаловались непосредственно самому царю. И это тоже не было случайностью. Сохранилась интересная челобитная, датированная 1633 г., поданная четырьмя скоморохами царю Михаилу Федоровичу:
«Царю Государю и Великому Князю Михаилу Федоровичу всея Руссии, бьют челом... скоморохи: Павлушка, Кондратьев сын, Зарубин да Вторышка Михайлов, да Конашка Дементиев, да... Федька, Степанов сын, Чечотка... В нынешнем, Государь, во 141 (1633) году, майя в 25 день, пришли мы, Государь, в твое дворцовое село Дунилово для своего промыслишку и с ходьбы к... Ондрею (староста села) явились и того ж, Государь, числа, он Ондрей, нас сирот зазвал к себе на двор и, зазвав, запер нас в баню, и, заперши, вымучил у нас сирот, у Павлушки семь рублев, а у Федьки двадцать пять рублев да Артюшкиных денег пять рублев... Царь Государь, смилуйся, пожалуй».
Неизвестно, чем кончилась эта история, но факт смелого обращения жалобщиков к царю примечателен.
Светская власть, осуждая скоморохов, не заходила столь далеко, как духовная. Главная инициатива в искоренении скоморошьих действ принадлежала церкви. Духовенство было исполнено решимости довести дело до конца. И осмеливалось даже упрекать царей в пристрастии, симпатии к скоморошеским действам.
Известно, что Иван Грозный содержал целый штат придворных скоморохов. Зная о шумных, скандальных оргиях царя в Александровской слободе, проходивших с участием множества скоморохов, князь Курбский обвинял Грозного, что тот собирает «скоморохов с дударями и богоненавистными песнями». А митрополит Иоасаф, современник Стоглавого собора (1551 г.), даже молил царя: «Бога ради, государь, вели их извести, кое бы их не было в твоем царстве».
Соглашаясь на словах с требованием духовенства запретить скоморошьи действа, царь и высшие чины государства, тем не менее, не мыслили праздников без скоморохов. Ведь даже и Павлушка Зарубин «со товарищи», у которых стражи порядка силою отняли деньги, были не простые скоморохи, а дворовые князей Шуйского и Пожарского. Не удивительно, что их несказанно возмутило самоуправство сельского старосты, на которого они и пожаловались прямо царю, ибо у того, конечно же, по слухам, тоже должны были быть свои тайные дворовые потешники.
Количество примеров безрезультатной в общем-то борьбы духовенства со скоморохами можно намного увеличить. Характерен, например, случай, происшедший в 1648 г. с Гаврилой Малышевым, выборным от г. Курска на земском соборе в Москве. Весь город ополчился на Малышева, когда стало известно, что он «ославил» городские празднества с участием скоморохов. Гнев курян был настолько силен, что Малышеву пришлось искать защиты у царя.
Почти девять столетий понадобилось церковной администрации, чтобы прийти к выводу — ошибочному и наивному, — что «война» будто бы окончилась победоносно. Не тут-то было! Народ по-прежнему, читаем мы в одном документе, «тек к скоморохам, аки крылати», и во «мнозе собирался там, куда звал его гусльми и плясци и песньми и свирельми». Советский исследователь русского скоморошества А. А. Белкин очень точно выразился на этот счет: «Многовековая ярость церковников против скоморохов — это косвенное свидетельство слабости христианского проповедника по сравнению со скоморохом». Скоморошество как явление русской культуры вовсе не было уничтожено указами 1648 г., оно ушло в прошлое непобежденным.
Цитируется по: Садоков Р. Л. Веселые скоморохи.
